А. Семенова. «Магия родного дома. Энергетика, карма, исцеление»
5
Анастасия Семенова
Магия родного дома.
Энергетика, карма, исцеление
От автора
Дорогие друзья!
Со времени выхода моей первой книги прошло несколько месяцев, и я бережно храню
письма, присланные вами. Эти письма полны раздумий: что же такое наш дом и почему нам
может быть тепло и уютно в квартирке-крохотульке, а из роскошных апартаментов частенько
веет холодом и дискомфортом?
В юности, как многие из нас, я свято верила, что «мой адрес – не дом и не улица»,
мой адрес – вся огромная страна. Я объездила все уголки нашей действительно бескрайней
Родины, я жила в деревнях Брянщины и в городах-новоселах Западной Сибири, в заброшен-
ных хуторах Псковщины и обихоженных коттеджах Краснодара. Но каждый раз, возвраща-
ясь домой, ощущала необыкновенный душевный подъем. Я бежала по знакомым улицам,
как будто меня ждала встреча с самым близким человеком. Сегодня-то я понимаю, что это
душа моя рвалась туда, где ей было несказанно хорошо, – к себе домой.
Наверное, нужно прожить немало лет и пройти через множество бед, чтобы открыть
одну давным-давно известную истину: нет друга вернее, надежней и преданней, чем родной
дом. Надо только поверить в него, понять его, отнестись к нему как к близкому, дорогому
существу. Надо научиться строить с ним отношения, найти общий язык, заботиться о нем.
И тогда твой дом защитит от всех бед и тревог «большого мира». Он даст тебе покой и
здоровье – физическое и духовное и силы жить и справляться с любыми проблемами. Ведь
настоящий дом – это не четыре стены с потолком, это не просто пространство, в котором
мы расставляем мебель.
Дом – это особый микромир, это Космос в миниатюре, это сложная энергетическая
структура, обладающая своей судьбой и кармой. Конечно, каждый хозяин формирует свой
дом, только вот потом и дом влияет на жизнь своих обитателей…
В свое время, когда я работала журналистом в Чернобыльской зоне, меня потрясло
абсолютно с моей точки зрения нелогичное и неразумное поведение самоселов. Пройдя по
200—300 километров пешком, эти люди возвращались в свои родные села. Их ловили, вновь
вывозили за Зону, а они снова шли, шли с необъяснимым упорством к родным хатам. Многие
из них проделывали такие «походы» по 3—4 раза – до тех пор, пока на них не махнули рукой:
мол, пусть умирают, раз уж так хочется…
Во многих селах можно было встретить целые семьи, живущие без электричества, без
паспортов, без всякой связи с «большой землей». Они разбивали снова свои огороды, раз-
водили скот, сеяли пшеницу… Они говорили мне: «Мы никуда не уйдем! Потому что здесь
– наши дома».
Но очень много сел в Чернобыльской зоне были брошено совсем. И я входила в сотни
обморочно пустых хат, брала в руки чужие вещи, чужие книги, смотрела в лица оставлен-
ных икон… Это было страшно. Много страшнее, чем оказаться одной посреди огромного
кладбища, ибо биение чужой жизни ощущалось в этих домах, они еще не умерли. Но были
обречены и, казалось, знали, чувствовали это.