Порча?.. А мы с ней поборемся! Книга Л. В. Алексеева | Виды порчи стр 3

страшно осунувшийся, с потухшими глазами. Протягивает ту же фотографию, просит прощения. Ужас объял меня – что, что случилось?!
Оказывается, младший сын бежал к маме на ферму. И попытался убрать оборвавшийся электрический провод, что дорогу ему переграждал. Старшая дочь упала в колодец. А он мне в тот раз кричал в сердцах: «У нас и речки-то поблизости нет!»
Вот так вот... Что, мороз по коже, да? Сняла, конечно, порчу с оставшихся пятерых. Да и с родителей-горемык... А тех двоих деток уже не вернешь.
Особенно опасна так называемая деревенская порча – когда наука эта черная из рода в род передается. А бывает, и по книжкам делают – таких сейчас уйма везде продается. Такую снять намного легче.
А еще был в моей практике и такой случай, когда женщина страдала физически, если порчу долго никому не делала. Ну, с этой мы поладили. Улыбается теперь при встрече. А дело было так.
Как-то осенью человек восемь – буквально один за другим – обратились ко мне за помощью. И у всех порча получена через цветы. Бог ты мой, думаю, да что же это такое! Что может быть прекрасней, нежней цветов? И вдруг они приносят порчу!
Спрашиваю пациентов: дарили вам цветы? Все ответили отрицательно. А одна задумалась и сказала, что цветы были в ее руках: она их дочке в школу покупала... Так вот в чем дело! Первое же сентября на дворе! Стала остальных спрашивать – точно: все покупали цветы детям в школу у одной и той же женщины. Я сразу на базар пошла по цветочным рядам. Мысленно цветочки поглаживаю. На расстоянии, конечно.
Все тихо... Тихо... И здесь тихо... И вдруг по ладони резануло и закололо, словно иголками. Поднимаю глаза – женщина лет сорока пяти, довольно приятная, однако с отрицательной энергией. Обратилась я к ней. Не сразу разговор заладился, хотя я и беседовала с ней по-доброму.
– Что же это вы себя не жалеете? Ведь платить-то придется обязательно.
Заплакала она. Отошли мы от людей в сторонку. И рассказала она мне, как мучается, как болеет, если все черное, что в ней накапливается, против ее воли куда-нибудь не сбросит. Добро и зло, видно, упорно боролись в ней. На людей делать она не хотела. И стала делать на цветы.
– И как же мне быть? Я уж и жизни не рада! – воскликнула она с такой болью, что, знаете, сердце у меня просто защемило. Вот же, думаю, история – и не хочет, а приходится. Что же делать? Что посоветовать?
И вот что мы с ней придумали. Теперь, как плохо ей становится, она берет старые, ненужные тряпки, газеты и делает на них порчу. Потом сжигает, а пепел сбрасывает в проточную воду, в унитаз, значит. И сливает весь бачок воды. При этом приговаривает: «Водица-сестрица, унеси всю грязь, от напасти избавь. Аминь!»
Одной учительнице, помню, порчу на метлу сделали. Все знают, что мы, люди, легко ранимы. И я всегда это помню.
И вот передо мной сидит интеллигентная женщина – школьная учительница. И что же я вижу: порча ей передана через метлу. Я в некотором замешательстве. Как ей сказать об этом? Вдруг обижу невзначай. Вот ведь проблема! Как совместить метлу – обыкновенную метлу – с этой утонченной женщиной? И вдруг меня осенило!
– Простите, – говорю, – вы в субботниках когда-нибудь участвовали?
– Ну, лет пять назад.
– Метлу тогда в руках держали?
Поняла она мою мысль сразу и рассмеялась.
– Не беспокойтесь – не обидите вы меня. Дело в том, что я paботала дворником, чтобы получить квартиру. И работала со мной женщина, которая меня люто ненавидела. За что? За то, что у меня высшее образование. Она меня так и звала: «Гнилая интеллигенция». Как я узнала позже, она очень хотела получить образование, но по семейным обстоятельствам учиться ей, к сожалению, не довелось. Надо было содержать трех младших братьев, когда они осиротели. Вот она и обозлилась на весь «ученый мир».